Жительницу Витебска Юлию Ковалеву называют «птичьей мамой». Она спасла уже многих птиц, попавших в беду. Кого-то приручили, а потом выбросили люди, а кто-то получил травму сам. Сейчас, например, женщина помогает адаптироваться одноногому аисту.
Юлия Ковалева — коренная витеблянка, выросла в обычной семье, окончила среднюю школу № 25. Жила с родителями и братом в многоэтажке, и хотя мама разрешала детям и в квартире держать живность (были кошка, собака, рыбки, черепаха, даже бельчонок), но Юля с детства мечтала о птице. И вот когда на все лето перебиралась к бабушке, в ее домик на Песковатике, девочке казалось, что здесь даже небо ближе.
Когда свои дети уже ходили в школу, Юля решила продать квартиру и купила домик на улочке Бумагина — тихой и маленькой.
Дети выросли и разлетелись — как птицы. А вместе с хозяйкой сегодня живут (кроме крысы, кошки и собаки) аист Сильвер, обычные серые городские вороны Джонни, Миледи, Каспер и грачонок — пока безымянный, поскольку прибился только на днях.
Все птицы попали в беду, получили травмы. Они — только часть многих, кого спасла, вылечила, выходила Юлия Ковалева. Она возвращает пернатым не только возможность вновь ощутить себя птицами, но и веру в доброту людей.
Фото этого аистенка появилось в интернете. Какой-то мужчина увидел его в поле, беспомощно лежащим на земле. Сфотографировал и разместил снимок в социальных сетях.
— Неравнодушные люди отыскали этого мужчину, уточнили место, дорогу к нему, нашли машину и привезли птицу ко мне, — рассказывает Юлия Ковалева. — У аиста была повреждена нога. Скорее всего, он сломал ее сам: совсем маленький, неопытный. Возраст определила по клюву: он черный, еще детский, только начинает краснеть. Птенец родился в этом году, так что летает недавно. Аистенок был весь в опарышах, кровоподтеках, обессилевший от голода, агрессивный. Не подпускал никого к себе. Видимо, какие-то люди пытались его лечить: примотали к поврежденной ноге палку. Может, и хотели, как лучше: так шину накладывают людям, но не птицам же! Лучше бы сразу обратились в ветлечебницу, и аист смог бы летать. А так… Ногу пришлось ампутировать из-за гангрены. Так что Сильвер сейчас — инвалид.
— Юля, а почему — Сильвер?
— У Стивенсона в «Острове сокровищ» был одноногий пират Сильвер. Но, кстати, он же адаптировался к увечью, вот и мы с аистенком проходим сейчас то же самое. Добрые люди передали мне детские ходунки, я сама смастерила во дворе подобие качелей, сшила Сильверу кофточку-парашют, в котором подвешиваю птицу к качелям, раскачиваю. Так каждый день понемногу на земле и в воздухе разрабатываем крылья, здоровую ногу, имитируем положение в полете.
— Однажды на нашей улице Бумагина из гнезда выпал грач. На него напали коты, дочка увидела, позвала меня. Мы достали птенца из-под досок, где он прятался, принесли домой. Назвали Карлушей. Он у нас 3 года прожил, интересный был! Например, любил со мной смотреть фильмы по компьютеру. Рядом стояла швейная машина, где грач обычно сидел во время «сеанса». Однажды меня позвали, я нажала клавишу «длинная пауза» и вышла из комнаты. Карлуша подскочил к компьютеру, клювом щелкнул на нужную клавишу и продолжил смотреть кино! — вспоминает Юлия.
К сожалению, грач умер.
— Я очень сильно переживала. Каждая птица напоминала мне Карлушу, и через несколько дней после его смерти мне принесли молодого вороненка. Наверное, кто-то продержал его все лето дома, а к сентябрю, наигравшись, выбросил. Держали птицу в клетке, обращались плохо: у нее были измочалены перья на хвосте, крыльях. Летать она не могла. Вороненка мы назвали Генрихом, он также прожил у меня несколько лет. Окреп и улетел. Это была обычная серая городская ворона.
Юлия считает, что у птиц развит интеллект, просто мы об этом мало знаем. Про ворон некоторые ученые пишут, что они — птицы семейные. Выкормленные, воспитанные родителями, вороны уже со своими семьями, с птенцами, могут возвращаться в гнезда — погостить. А когда они еще растут в гнезде, за своими «племянниками» могут присматривать их «тетки» и «дядьки», а не только мама и папа. И существует мнение, что у них есть своя «воронья школа», где их обучают командам, дисциплине.
Наблюдая за своими воспитанниками, Юля — «птичья мама», как ее иногда называют, открывает для себя целый мир.
— Юля, а трудно расставаться со своими птицами? Хочется, чтобы они хотя бы иногда наведывали?
— У меня был голубь с больной лапкой, он полгода прожил в вольере. Потом я его выпустила, но он не хотел улетать и почти полгода «тусовался» у нашего дома и еще своих «девушек» приводил! Я даже соорудила во дворе большую кормушку и назвала ее «Птичий ресторан».
И еще один «выпускник» есть у меня, тоже голубь: я его выкормила из желтенького птенца (голуби, когда вылупятся из яйца, — как цыплята). Когда я его выпустила на волю, он ежедневно прилетал ко мне на кормежку. Это значит, что у птиц развиты память, привязанности. Возможно, и чувство добра. Это память о том, где им было хорошо, комфортно, где их кормили.
Юлия работает в Витебском отделении Белорусской железной дороги. Сначала трудилась проводником, и ей очень нравилось, но из-за болезни пришлось оставить разъездную жизнь. Сейчас работает на железнодорожном вокзале. В 34 года (вместе с младшей дочкой!) поступила в институт, но конечно, на заочное отделение. Ее всегда интересовала история. Но, получив диплом, теперь задумывается о втором высшем образовании — ветеринарном.
Когда появился компьютер, стало легче находить птиц, попавших в беду, и общаться с единомышленниками. Общаясь в соцсетях с такими же «птичниками», Юлия поняла, что их в городе немало. Четыре года назад с подругой Ольгой Константиновой создали группу «Витебск. Если птица в беде». В ней более 500 человек, хотя активно работают с птицами, конечно, немногие.
— Люди звонят, пишут, приносят нам пострадавших птиц. Чаще всего — голубей, но был и бекас, — рассказывает Юлия. — У него выпал глаз: наверное, ударился об машину. Глаз удалили, и после операции долго выхаживала птицу: колола антибиотики. В итоге бекас улетел на юг вместе с сородичами.
С Ольгой Константиновой Юлия познакомилась, когда в сети выложили объявление о галчонке с подбитым крылом, найденным в одном из витебских детских садов. Юлия тогда сама походила на эту птицу: лежала дома после очередной операции, ходить не могла. Но попросила, чтобы кто-нибудь привез ей раненого галчонка. Вызвались Ольга с женихом, которые также спасли немало птиц.
— С Ольгой интересная история была, — вспоминает Юлия Ковалева. — Мне однажды принесли канюка, которого на вокзале подобрали наши сотрудники: у него была черепно-мозговая травма. Еле выходила! А когда птица окрепла, могла даже ударить крылом — такая сильная! Держать ее в вольере стало трудно, а у Ольги — большой гараж. Вот там птица и стала летать, разрабатывала крылья. В день, когда Ольга с мужем отмечали годовщину свадьбы (обычно люди на такие торжества выпускают голубей), они поехали в поле и выпустили в небо канюка. В этом году надо мной шутят: 7 сентября я выхожу замуж, и друзья обещают собрать побольше ворон, чтобы возле загса их выпустить!
— Юля, а вы верите в реинкарнацию? И если, действительно, существует переселение душ, то в какую птицу вы хотели бы превратиться?
— Думаю, вот в эту самую обычную серую городскую ворону! Она такая же беспокойная, веселая, целеустремленная: если ей что-то надо — добудет, сделает, добьется. Кстати, в скандинавской мифологии ворона — птица мудрости. Она на самом деле умная и полезная, а еще умеет дружить, подшучивать, играть. Моя Миледи очень любит бусики, украшения, блестящие вещи, может их даже запихивать за «щеку», чтобы не отобрали. У Паустовского есть рассказ про такую ворону.
— Юля, как вы считаете, что самое трудное в жизни городских птиц?
— У меня очень много претензий к людям. Мы отобрали у птиц огромный ареал обитания. Для них губительны мусорные свалки, ведь здесь много пластика, полиэтилена, вредных пищевых отходов. Когда занимаешься спасением животных, птиц, выходишь на огромный комплекс экологических проблем. Да и моральных тоже. Для тех же уток, лебедей становится губительной… доброта человека. Птицы умирают от заворота кишок, поскольку их закармливают хлебом, булками. Корм на водоеме не переводится, и они перестают летать, остаются зимовать.
Пять лет назад в устье Витьбы, возле драмтеатра имени Якуба Коласа, погибла стая уток: страшное зрелище. Но люди продолжают кормить водоплавающих, позволяют это делать своим детям — из ложной доброты.
Не всех птиц можно брать домой: отлученные от стаи, они никогда не будут приняты ею и в итоге тоже погибнут. Поэтому, если ты взял, например, вороненка, знай: он с тобой — на всю жизнь. И отказаться от него ты уже не имеешь права. В крайнем: ищи для него хорошие руки.
